— Чего гулять не пошла? — поинтересовался Глеб, садясь рядом с Алисой на намазюканный краской пол. Плевать на брюки. Психолог советовал стараться быть с девочкой на равных — не возвышаться, садиться рядом, разговаривать как со взрослой и всё понимающей. И Глеб старался изо всех сил, но у него часто возникало ощущение, что получается, мягко говоря, фигово. — Смотри, какая погода хорошая, солнышко и тепло.

— А как же ковид? — съязвила Алиса. Она всё никак не могла простить ему запрет выезжать в город, встречаться с друзьями, а особенно — ходить в бассейн. Оправдание, что это не только дядя Глеб запрещает, но и в целом правительство страны, для девятилетнего ребёнка не прокатывало.

— В нашем саду нет никакого ковида, Лис. — Глеб протянул руку и коснулся волос на макушке девочки. Он был очень осторожен с прикосновениями — пока ещё Алиса частенько его отталкивала. Но подвижки к потеплению всё-таки были. — Давай пройдёмся после обеда? Кстати, а ты обедала?

— Ты же знаешь, что нет, тебе наверняка докладывали, — фыркнула она. — Да и не хочется. Приходил новый повар?

— Приходила. Это девушка, молоденькая совсем. И у меня к тебе просьба, Лис.

Глеб говорил серьёзным голосом, и Алиса с важностью кивнула.

Всё-таки, что ни говори, а психолог не зря стоил ему такую туеву хучу денег. В первые два месяца племянница даже слушать бы ничего не стала.

— Ты слишком уж её не изводи. Во-первых, не знаю, насколько у неё крепкие нервы. Это Николаю и Генриетте Максимовне всё нипочём, а как она воспримет твои… хм… шалости — одному Богу известно. А мне не хотелось бы вновь искать повара.

— Так, может, деда Гена вернётся, — мечтательно вздохнула Алиса. Она очень любила прежнего повара и по-детски не могла понять, что «деде Гене» в его почти семьдесят и с перенесённой пневмонией сейчас не до работы — выжить бы.

— Если и вернётся, то не в этом году, — дипломатично заметил Глеб. — А нам ещё жить и жить. Не знаю, как тебе, а мне надоела эта дурацкая заказная еда.

— Ты же любишь картошку по-деревенски и острые куриные крылышки, — племянница шутливо ткнула его локтем в бок, и Глеб расплылся в улыбке, но вовсе не из-за замечания, — просто был безумно рад, что Алиса проявляет подобные знаки дружелюбия. Да, лёд таял, но очень медленно. Возможно, было бы быстрее, не будь рядом Альбины, но… Глеб вроде как собирался сделать ей предложение, и теперь отказываться от девушки только по причине её конфликта с племянницей? Он всё ещё надеялся, что отношения у них если не наладятся, то хотя бы перейдут из острой фазы в нейтральную.

— Люблю, но это не значит, что я готов есть эту шнягу каждый день, — с важностью произнёс Глеб, и Алиса заливисто расхохоталась. Её вообще забавляло, когда он говорил с подобным пиететом абсолютно дурацкие фразы, переставая на несколько мгновений быть важным бизнесменом. — Ну что, договорились? С новым поваром ведёшь себя прилично?

Племяшка задумчиво прищурилась.

— А что мне за это будет?

— А что хочешь?

— М-м-м… — Алиса пожевала губами. — Хочу поехать в зоопарк. С тобой. И в кино.

— Лис, сейчас всё закрыто, — покачал головой Глеб. — Но, как только откроется — обязательно сходим. А кино можем и дома устроить, хоть сегодня вечером, хочешь? Сделаем сами попкорн, выберем фильм и сядем в каминной.

— На пол? — обрадовалась племянница. Глеб знал, что в семье брата была такая традиция — раз в неделю смотреть фильм, на брошенных на пол подушках под хруст попкорна и чипсов.

— Обязательно, — обещал он, и Алиса захлопала в ладоши, едва не опрокинув на себя баночку с краской. Тёмно-фиолетовой.

Глеб очень надеялся, что ещё полгода, максимум год — и его девочка наконец перестанет рисовать только мрачными цветами. И одежду начнёт носить яркую, и улыбаться будет чаще, а не раз-два в сутки. Это была его цель и обязанность, как родного дяди, которую он намеревался выполнить, чего бы ему это ни стоило.

10

Зоя

Петрович ждал меня в коридоре и, как только я вышла, спокойно поинтересовался:

— Ну что, взял?

— Ага, — ответила я, и управляющий, ничуть не удивившись, кивнул.

— Тогда пойдёмте. У вас же паспорт с собой?

— Конечно.

Зачем ему мой паспорт, я спрашивать не стала — очевидно, раз Хозяин меня взял, значит, в будущем и не только паспорт понадобится. Молча зашагала следом по коридору, спустилась вниз по лестнице, прошла в крыло для слуг и, когда Петрович остановился перед одной из дверей и загремел ключами, задумчиво пробормотала:

— А почему вы решили, что он меня взял?.. Других не приглашал на собеседование?

— Приглашал. — Управляющий открыл дверь, посторонился и указал ладонью на проём, чтобы я прошла первой. — Заходите, Зоя.

Я шагнула через порог, огляделась. Комнатка была крохотной, всё пространство занимали шкафы с папками, компьютерный стол — компьютер тоже имелся, — принтер, сканер, сейф, здоровенный ксерокс и парочка стульев. Типичный такой «отдел кадров», только маленький.

Петрович подтвердил мою догадку, объяснив:

— Здесь у нас что-то вроде отдела кадров, а заодно и местная бухгалтерия. Ну и так, документы всякие. Садитесь.

Он сел за стол, включил компьютер, я опустилась на ближайший стул и вытянула паспорт из сумочки. Про свой вопрос уже умудрилась забыть, но Петрович, как оказалось, помнил.

— Я решил, что Глеб Викторович взял вас, потому что он всё съел. В прошлые разы не доедал. Это логично.

И тут меня осенило, кого мне напоминает этот парень. Шерлока Холмса в молодости! Умный, важный, логичный. Трубку в зубы — и будет копия.

— Давайте паспорт, — продолжал он с той же важностью. — Пока просто оформлю на вас карточку, закажу пропуск. Вы когда к работе приступите, через две недели?

— Нет. Через неделю. — Не знаю зачем, но я пояснила: — Ресторан, в котором я работаю, закрывается.

— Ясно. — Петрович вздохнул и, к моему удивлению, разоткровенничался: — Многие из-за этого ковида работу потеряли. Из наших, правда, только садовника пришлось менять — прежний не может постоянно сидеть здесь на карантине, у него ребёнок маленький. Взяли нового.

— А что у остальных нет детей или семьи? — откровенно поразилась я.

— У кого как, — ответил управляющий, начиная печатать. Кстати, вслепую. Полезный навык, всё хочу им овладеть, но то времени не хватает, то сил. — У меня нет. Кошка только была, но умерла в прошлом году.

Одинокий парень с котиком, какая прелесть! А я думала, таких не существует.

— Что касается остальных… Шофёр и его дочь живут много лет на территории дома, а городскую квартиру сдают. Наша старшая горничная давно на пенсии, муж умер, дети взрослые, справятся без неё до конца карантина. У остальных горничных тоже… свои обстоятельства, но в целом вполне могут побыть здесь хоть до конца года.

— А охрана? — Я вспомнила парня в камуфляже. — У них нет жён, детей, родителей?..

— Родители есть, жён и детей нет, — впервые за разговор Петрович улыбнулся. — У нас тут вообще на весь дом ни одного женатого мужчины сейчас. Раньше был Геннадий Иванович, ваш предшественник, но коронавирус его сразил.

— Кошмар, — вырвалось у меня. Я до сих пор помнила собственную госпитализацию, которая случилась в апреле. — Жив?

— Жив, но в ближайшее время нетрудоспособен.

Я задавала вопросы ещё и ещё, управляющий отвечал, и к концу диалога я пришла к выводу, что человек он вполне нормальный. Слегка замороженный и с мажорством у него перебор, но в целом — сотрудничать можно.

Заодно узнала много другой важной информации. И о брате Глеба Викторовича, которому раньше принадлежал этот дом, и об Алисе («сущий кошмар стала после смерти родителей, хотя раньше была обычная девочка»), и об Альбине Алексеевне. Так звали девушку Глеба Викторовича, и, судя по выражению лица управляющего, в восторге он от неё не был. Подробностей никаких рассказывать не стал, просто пожал плечами, вздохнул и сказал: